Странно конечно, но смерть, что я любил причинять когда-то, даёт мне информацию в определённых случаях, не приносит в конкретном никакого удовольствие. Словно признак дурного вкуса, пусть стала по законам вечности абсолютной неизбежностью. Особенно по причинам, что для нас подобных кажутся столь нелепыми. Не любовь вызывает вопросы, нет конечно. Она порой, как ни странно - то, что становится настоящим кошмаром для людей, позволяя мне разыгрывать всё на своём поле. Её я как раз-таки, способен понять. Испытать возможно даже, в каком-то своём, извращённом стиле, дозволенном моим создателем.
Скорее вопросы вызывает слабость, которой поддаются Бесконечные, во всех этих нанизанных правилах, обрекли на которые себя самостоятельно. Которыми гордились на протяжении тысячелетий.
Особенно он. Наш Создатель. Наш король. Наш отец. Тот, кто пришёл из вечности, чтобы установить свои порядки.
Сон.
Потерянный и вернувшийся лорд. Наш правитель, что вновь от всего отказался и оставил нас. Потому что...сын, да-да. Я это тоже понимаю. Особенно теперь, в новой своей версии, способный, как оказалось, заботиться о младенце, привязанный к нему по-своему. Сказал когда Константин и Робину, что хочу детей, это не было конечно правдой в широком смысле - наши деяния наши отпрыски, те страхи, что оставляем мы, наше продолжение. Не люди. Такие, как я и Люсьен не размножаются, по очевидным причинам. И на свет мы появляемся лишь благодаря воле разума Морфея.
Скорее, это было нечто эфемерное, в тему ситуации. Немного понимающее, в поисках ребёнка и беспокойства о нём, немного осознанное. Бесконечный и впрямь расстарался в том, чтобы маньяк номер один превратился в преданного слугу и довольно безопасного спутника для его дорогой Константин. Лишил меня всех стремлений к чёрной жестокости, что овладеть должна была миром, ради моего удовольствия.
Я их помнил. В той мере, насколько это было необходимо, память моя превратилась в мозаику, разобранную на отдельные паззлы, но общая картина должна была остаться со мной. Морфей совершал работу над ошибками, после своего возвращения, а мне предстояло выступить беловиком Коринфянина, после исписанного черновика, где всё было заляпано кровью. Я - ночной кошар, проникающий в души и сердца людей, заставляющий их радоваться пробуждению, сколь бы серо оно не было. И всё же, я - тот, кого создатель изменил, возвращая к жизни. Привил ему новые...взгляды.
Скорее, я просто был удивлён выбранному решению Сна. Он ведь мог просто не убивать кого-то собственной крови. Видя запустение, вернулся к которому после собственного отсутствия, он...Он мог бы не заводить и ребёнка когда-то, зная об условиях, привержен к которым был всегда так сильно. Никогда не замечал, ещё будучи первым Коринфянином, таких уж сильных семейных стремлений в моём создателе.
И он, гораздо больше прочих своих братьев и сестёр, вроде Страсти или Безумия, был одержим порядком. Уверенный, что лишь только стоит одной карточке упасть из-за порыва ветра, как рухнет весь выстроенный дом. Вечный одержимый контроль.
Но он всё равно сотворил это с собой - отдал себя на растерзание жадным старухам. И вроде бы, придумал даже для себя, что уладил все дела, приведя их в порядок. Позволил ребёнку, зачатому во сне, править нашим дворцом, неумело, хоть и страстно. Оставил всех, кто был предан ему и абсолютно не подчинён воле Дэниела Холла, его замене. Младенцу, подарили которому власть над грёзами. Ничего личного к полукровке - никто из нас не принял появление его враждебно, а я и вовсе, вроде как, выступал некоторое время вместе с леди Джоан тем, кто заботился о нём, спасал от ужасных планов Локи.
И всё же, на троне всех сновидений и мечтаний теперь восседает юнец. Слабый человек, вобравший в себя осколки величественной силы. Нельзя не отметить его стараний - первым же шагом вернул приближённых оригинального Морфея, способных помочь ему на этом пути. Однако, мы все, спустя время, заметили очевидную проблему в происходящем, продумать которую не было времени у Вечного на грани войны в его царстве. Человеческий разум, пусть и созданный в мире грёз, не способен вместить в себя то, что было всегда. Буквально Вечным. Частично, может быть, с обрывками воспоминаний об основных вещах, вроде братьев и сестёр.
Но я, как старейший из кошмаров, создание Морфея, в которое он вложил больше всего сил, всегда видел дальше, чем мне предлагалось заданными функциями. Может быть, потому в первой версии сбежал и получил столько свободы, совладать с которой не мог даже мой Лорд. И может быть, во втором своём существовании, потому не удовлетворён был происходящем в полной мере.
Потому что ребёнок, не знающий боли и потерь, не встречающий врагов, не может представить, что значит настоящий ужас или страх. Ребёнок, которому всего ничего от рождения, не способен грезить по-настоящему. Только принимать, что у него всё есть. Особенно, когда это и правда так. Даже Лита нашла его в стенах нашего дома, чтобы явить свою безусловную, материнскую любовь, забрать которую неспособна была даже смерть. Так откуда же ему создать было мечтания, что сильнее самой смерти?
Так что, ужасы, что создаёт разум Дэниела, для меня довольно беззубы, а кошмары, кроме меня очевидно, выходят довольно жалкими. Он не помнит и не знает, каким был я, до того момента, как превратился в его защитника. Так что, как ни странно, я, величайшее творение Морфея, низведён до роли функции, что должен выполнять, стал кем-то вроде слуги, няни, и охранника. Вместо того, чтобы олицетворять всю мою суть. Конечно, я за Холла, в определённом смысле, подчиняюсь ему - это всё ещё так, с преданностью, что перешла к нему вместе с силой Вечного и моей личной привязанностью - уверен, при создании, отправляя за ним, Сон специально сделал это. Чтобы наладить быт царства в будущем, где его замена будет находиться рядом с его сильнейшим воином. Которому ни за что бы лучше не оборачиваться против своего хозяина. Морфей справлялся с трудом. У Дэниела не было бы шансов. Если бы я был всё так же дик, жесток и своеволен.
И я не отступник, не враг и не тот, кто позволит нашему дому вновь превратиться в прах. Просто...Думаю, что все вещи, рано или поздно, должны приходить в порядок. Видимо, это у меня осталось от создателя.
Мы проводили время в исследованиях с Люсьен. Пришли в конце концов, к одному и тому же выводу - если существует сила с начала времён, пусть она частично и поселилась в ком-то, то...где всё остальное? Смерть - моветон для бессмертных очевидный. И это означало в наших поисках лишь одно. Библиотекарь....заместитель главы нашего царства была поглощена исследованием мира Сновидений, в то время, как я вновь вынужден был превратиться в охотника в посредственном мире. К которому так прикипел за два своих воплощения.
Однажды все наши труды дали свои плоды. Я открыл дверь нужного бара, поправив свои тёмные очки, зашёл туда, с самой наглой, но приветливой улыбкой. "Виски, один лёд". Ничего в общем-то необыденного для того, кто стоял за стойкой. И даже не дёрнулся, разглядывая моё лицо. Плюс тёмного стекла, скрывающего глаза - не только то, что человечество не способно за ними взглянуть в лицо своим худшим кошмарам. Но и в том, что я могу разглядывать кого угодно. Как угодно. Эта оболочка со знакомым лицом моего творца конечно, не заметила ничего - я не обычный глупый страх, что выпрыгивает из шкафа. Я - венец всех кошмаров, самое идеальное творение Морфея, по его собственному признанию. Умею вести себя правильно.
Так что, оригинальный Сон ничего не заметил и не почувствовал в моём появлении. Всего лишь очередной клиент, что предпочитает не ехать домой слишком рано, большую часть времени проводя в любимом заведении. Одна из историй, которыми полнится мир.
Я знал, что не могу вывалить на этого "смертного" всю истинную правду о нём. Во-первых, он погиб и такой объём информации о чём-то древнем, буквально способен был бы разрушить его мозг и психику. Во-вторых, с чего бы ему верить в это? Незнакомец в баре говорит, что он правит целым миром, о котором ничего не помнит. Боюсь, это сработало бы по очевидным причинам плохо.
Не мог даже сунуть ему под нос все эти артефакты, за которыми он гонялся как-то столько времени. Он, его телесная оболочка и плен иллюзий не были готовы к этому. До поры до времени. Мастер грёз создал сильнейшую грёзу в своей жизни - для себя самого.
Так что, мне пришлось к делу подходить аккуратно, маленькими стежками вновь клепать реальности в том виде, в котором она должна была существовать. Я даже не мог воздействовать на Морфея через сны, которые он теперь вынужден был смотреть - конечно, моей силы хватало, чтобы обитать, быть в них. Но его мозг вечного, моего создателя, всё равно сопротивлялся, неосознанно для него самого. Может быть, его пугали сны, в которых в баре произошло вооружённое ограбление и все погибли, но я....Тут мне, непривычно для себя самого, стоило признать поражение. Его разум, закованный в цепи самообмана, вышвыривал меня каждый раз, когда я пытался действовать грубее, насильственнее, пытался открыть ему истину.
И вновь мир примитивных остался моей единственной юдолью глупой реальности.
Так началась моя охота. Самая изощрённая в моей бесконечной вечности. Охота на собственного создателя, чтобы вернуть ему вечность. Чтобы разбудить Сна от его самого долгого и самого крепкого сна. Мне, идеальному кошмару, чёрному отражению того, что из себя человечество представляет, пришлось превратиться в милого парня. Стать постоянным клиентом в баре, где он работал, превратиться в тень на границах периферийного зрения.
Являюсь в разное время, в разном настроении, с разными посетителями - всё, чтобы не вызвать подозрений, не растревожить разум, что сопротивляется собственной реальности.
И всё же, объект внимания у меня конкретный - конечно, никогда не забываю про него.
Потому со временем мы сблизились. Нашли много общих интересов, он задерживался ради меня в баре, когда у меня "совсем уж паршивый день выдался", стал рассказывать истории о собственной жизни. Фальшивые, очевидно - я знал, что этого никогда не было и не случалось. Королю грёз не трудно придумать очередную сказку, в которую поверят все окружающие. И даже он сам.
Но я поддакивал. Участвовал. Рассказывал свои такие же лживые истории. И мы перешли постепенно к чему-то, более важному. Немного более философскому, немного чуть более глубокому. Я рассказывал Морфею истории - им же когда-то созданные и видел, как в тёмных глазах мелькает тень...нет, не узнавания ещё, до того было далеко откровенно. Скорее...чего-то.
Но я видел, что сила взывает к истинной истории. И точил этот камень методично и постоянно, как океан.
Наши сказки и истории, что мы рассказывали друг другу, оставаясь в опустевшем баре, стали любимой частью реальности нас обоих. Я говорил, что пишу рассказы в "стол", работая менеджером безликим в одной из компаний, а мой собеседник так любил их слушать. Про короля, заточённого в замке из стекла, про ворона, что был лучшим другом странствующего по мирам героя, про....Лёд трескался незаметно для иллюзий, облачился в которые мой лорд, но неумолимо. Ну, а мне оставалось ждать. Зёрна иногда прорастают даже в мёртвой почве.
Специально прихожу, когда уже почти никого нет - завтра понедельник, всем мучительно рано вставать. Морфей улыбается мне, когда видит на пороге, а я, уже так привычно - ему. Чувствую ледяное, хищное удовлетворение, что рождается внутри где-то. Я - Коринфянин. И я способен на гораздо большее, чем ожидал от меня когда-то творец. Я способен бога вернуть ему самому. Хорошо, что он, эта его жалкая версия, никогда не видел того, что отражается в моих глазах - солгать про изуродованную пожаром кожу и повреждённую сетчатку, что реагирует даже на спокойный свет в баре было не сложно. Жалкий мир людей. Для себя самого и того, как выглядишь, приходится почему-то придумывать оправдания.
- Извини, что поздно, друг. Мне... Конечно он знает. Всегда понимает, по моему настроению, какой сегодня напиток нужен. Никогда не ошибается. Думает, что это из-за степени нашей близости. Или потому что первоклассный бармен.
Наверное, в каком-то смысле это правда. Но я думаю, что дело совершенно в других вещах. Хотя бы в том, что я - создание его разума. Я - тот, кого он представлял себе, воплощал, кого любил, как своё дитя, которым гордился и которым правил тысячелетия. Вот, почему он так хорошо меня знает.
- Ты как всегда прав. Лучший бармен за всю мою долгую жизнь. Улыбаюсь широко. Надеюсь, что обаятельно, хоть никакой цели очаровать Сна у меня нет. Есть одна. Осознанная, чёткая и неумолимая, как все решения, что я принимаю - воссоединить частицы его сущности. Вернуть домой. Освободить Дэниела от бремени, что не выдержал в своё время даже истинно Вечный.
- Не против, если задержусь здесь сегодня? Завтра на работу не надо. Предупреждаю следующий вопрос, что он задать должен, хотя бы ради общей вежливости, принятой в этом мире: - Уволился. Решил себя всё же посвятить тому, чтобы выпустить как-нибудь сборник своих рассказов. Ты же сам говорил, что мы никогда не должны отказываться от мечты, иначе жизнь превратится в кошмар. Наблюдаю за бокалом, что с лёгким звоном встаёт на стойку. Не переживаю потерю работы, демонстрируя нечто, скорее не свойственное мне, как ночному кошмару - надежду, что всё будет хорошо.
И происходящее - часть плана. Больше времени смогу проводить время здесь, как безработный, в обсуждении историй с благодарным слушателем, что отреагирует на них. Не сможет не сделать этого. Потому что все они будут о нём или от него.
Так что...А ещё, я знаю, что сегодня его разум растревожен. Видел во сне, что я прихожу с такими словами, а затем начинается плохое в этом баре. Настоящий ужас. Потому дёргается, так полагаю.
Но, я вроде как не замечаю этого. Всего-то салютую тому, кто поддерживает мои грёзы. Пусть мы на это и смотрим по-разному.
и интроверт с кирпичом вместо лица 
[indent] 
