С самой полуночи не было дождя. Даже облачность поднялась выше и теперь пропускала через себя солнечный свет, согревающий каждую поверхность, оказавшуюся открытой ему. Эдвард положил холодные ладони на чёрную обложку какого-то трактата по медицине и медленно выдохнул - ткань почти обожгла пальцы. После недели слишком промозглой погоды - самое то для костей.

За окнами не было даже ветра - тишина и благодать, несмотря на относительно поздний час. Утренний шум уже стих, а до обеда на этих слишком дорогих лондонских улицах звуков ждать почти не приходилось - дома ещё стояли полупустыми в ожидании господ  из летних разъездов. Тем более что осень началась рано - где-то слякоть, стоявшая последний месяц, могла задержать в усадьбе. Хотя бы тех счастливцев, кому было куда деться из Лондона на летние месяцы. Эдвард, хоть и мало где бывавший за жизнь, вполне усвоил, что город летом превращается в проклятие - особенно в старых, промышленных, бедных своих частях. Но возвести стену до небес невозможно - смог накрывал без разбора жалованья, ренты, старости рода - от него было плохо везде и всем, а это ещё и не единственная проблема… Но важная. Многим бы стоило бежать из Лондона. Возможно, очень многим. Пока что все недостаточно встревожены.

– Мастер Линдвалл? – Эдвард обернулся на звук шагов и отпустил книгу – она уже не казалась такой тёплой, ведь руки уже согрелись. – Экипаж подадут в течение получаса – к одиннадцати. Вы точно всё ещё хотите ехать со мной в больницу?

Справедливости ради, я сам его дождался.

Эдвард замер, оперевшись на стул. Руки снова стали подмерзать, их пришлось спрятать в карманы брюк. Рассыпавшийся на части лист слегка уколол пальцы. Лучше бы Джесси не хотел с ним ехать. Лучше бы семья отослала сына хотя бы в дальние имения его сестрицы, удачно выскочившей замуж, но почему-то в родительском доме проводившей, кажется, больше времени, чем с мужем. Лондон, его воздух, его смог, душат Джесси Линдвалла. Доктору Эдварду Грею его искренне жаль. Редкий пациент, о котором сердце действительно сжимается и болит. Болело бы и без работы у Линдваллов.

– Я не поеду сегодня в Восточный округ, Джесси. Только в больницу святого Варфоломея.

Это было бы ложью, но скорее всего окажется правдой. В конце концов, об этом плане знал не только Джесси. В конце концов, до Восточного округа Эдвард добирался на наёмных экипажах, а не на хозяйском. Если хотел доехать точно, и сделать как можно больше, то выходил раньше, почти никому ничего не говорил, кроме управляющего. Но в последний месяц и вовсе редко ездил туда – всего четыре раза, просто каждое воскресенье. В память об отце и из профессионального долга. Остальное время уходило для Джесси, да и принести на коже странную болезнь, помимо обычной чахотки, простуды, и прочего, поражающего в такое время года, Эдвард хотел меньше всего.

Сбегаешь от своих долгов ради него. Снова.

– Что насчёт визита к Эссексам после больницы, Джесси? – Эдвард дёрнул головой, не в силах выдержать требовательный взгляд лиловых глаз и понимая абсолютизм правоты и воли мастера Линдвалла, – Пожалуй ты вполне оправился от болезни.

– Эд, готова карета, – проходящая горничная сунула голову в его каморку, кажется, оттерев плечом Джесси. Эдвард посмотрел на женщину так, что у него самого вспыхнули уши, а она отскочив к противоположной стене, быстрее убежала прочь.

– Идём одеваться, мастер Линдвалл? – незаметно для себя, Эдвард оказался стоящим на расстоянии касания от Джесси. Их разделяло его пальто, перекинутое через руку, и ещё примерно половина шага.

В такие моменты доктор Эдвард Грей всегда говорил чуть теплее и тише.